И вот я в полутатарском городе, в тесной квартирке одноэтажного дома. Домик одиноко торчал на пригорке, в конце узкой, бедной улицы, одна из его стен
выходила на пустырь пожарища, на пустыре густо разрослись сорные травы; в зарослях полыни, репейника и конского щавеля, в кустах бузины возвышались развалины кирпичного здания, под развалинами — обширный подвал, в нем жили и умирали бездомные собаки. Очень памятен мне этот подвал, один из моих университетов.
Неточные совпадения
Самгин постоял у двери
на площадку, послушал речь
на тему о разрушении фабрикой патриархального быта деревни, затем зловещее чье-то напоминание о тройке Гоголя и
вышел на площадку в холодный скрип и скрежет поезда. Далеко над снежным
пустырем разгоралась неприятно оранжевая заря, и поезд заворачивал к ней. Вагонные речи утомили его, засорили настроение, испортили что-то. У него сложилось такое впечатление, как будто поезд возвращает его далеко в прошлое, к спорам отца, Варавки и суровой Марьи Романовны.
Я
вышел за ворота и с бьющимся сердцем пустился в темный
пустырь, точно в море. Отходя, я оглядывался
на освещенные окна пансиона, которые все удалялись и становились меньше. Мне казалось, что, пока они видны ясно, я еще в безопасности… Но вот я дошел до середины, где пролегала глубокая борозда, — не то канава, указывавшая старую городскую границу, не то овраг.
Она стоит наискось, так что ее задний угол
выходит почти
на средину
пустыря.
Градобоев. Который у вас забор-то
на пустырь выходит?
И по сию пору стоит тот домик в полной неприкосновенности, окруженный большими домами, выстроенными в конце прошлого столетия вокруг церкви; в те времена фасад домика
выходил на церковный погост, а задние окна —
на пустырь, поросший бурьяном вплоть до самой Неглинки. В незапамятные времена это место было кладбищем во время моровой язвы, и до сих пор при земляных работах там находят кости.
— Иди быстрым шагом по той тропинке, так скоро, как можешь, будто торопишься изо всех сил, держи лицо прикрытым и не оглядывайся;
выйдя на дорогу, поверни вправо, к Сигнальному
Пустырю. А я пойду сзади.
Я не хочу ехать к Магнусу, Я слишком много думаю о нем и о его Мадонне из мяса и костей. Я пришел сюда, чтобы весело лгать и играть, и Мне вовсе не нравится быть тем бездарным актериком, что горько плачет за кулисами, а
на сцену
выходит с сухими глазами. И просто Мне некогда разъезжать по
пустырям и ловить там бабочек, как мальчику с сеткой!
«Пусть проветрится, сердце
на вольном воздухе успокоит, но я-то его дожидаться не стану. Може он тут
на пустыре, так скажусь, а нет, запру дверь
на замок и айда к Фиме», — мысленно сказал себе Кузьма и одевшись, захватив с собой висячий замок и
вышел из избы.
Когда все они
вышли из последнего кабака и проходили
пустырем, Иван Горошкин, ее любовник, и Василий Хоботьев накинулись
на незнакомца и стали душить его.